Форум » ОТЕЧЕСТВЕННОЕ КИНО » НАШИ КИНОДЕЯТЕЛИ » Ответить
НАШИ КИНОДЕЯТЕЛИ
cinema: интервью, обсуждение отечественных актеров, режиссеров, сценаристов
cinema: Бесспорно питерская черта Ольга Шервуд Сын классика отечественного кинематографа Иосифа Хейфица после окончания филфака в 1974-м все равно оказался на «Ленфильме» – ассистентом режиссера. В 1980-м короткометражка «Очки от солнца» знаменовала окончание Высших режиссерских курсов. Послужной список Светозарова состоит из десятка картин для большого экрана и более чем сотни названий для экрана телевизионного; он дважды лауреат премии ТЭФИ. Его авторства многие лучшие новеллы «Улиц разбитых фонарей» (первые сезоны); «Агента национальной безопасности» он начинал и как худрук, и как постановщик. При всем этом, как ни парадоксально, имя Светозарова, режиссера и продюсера, хорошо известное профессионалам, «открылось» широкой публике лишь теперь – с выходом «Преступления и наказания». Хвалителей и ругателей оказалось более чем достаточно... – Как вы стали режиссером? Как повлиял на вас отец? – Мне уже столько лет, что я не помню, как стал... (смеется). А отец повлиял очень серьезно и очень подспудно. Только в последнее время я почувствовал, что с генами отца унаследовал простую истину: в кино главное – актер. Отец передал любовь к актеру, понимание его, знание неких все-таки секретов, которые помогают раскрывать актера перед камерой. – Иосиф Хейфиц – признанный мастер экранизации классики. Вы взялись за роман Достоевского «вслед за отцом»? – Вслед за ним мною прочитаны сотни, а может, тысячи книг домашней библиотеки. С отцом пришла и укоренилась во мне любовь к русской литературе. Даже если бы Россия создала для мира лишь ее, это было бы более чем достаточно. Между прочим, отец не любил Достоевского. Что естественно для того, кто боготворил Бунина, ибо не было писателя более омерзительного для Ивана Алексеевича, чем Достоевский. А я Достоевского обожал, зачитывался им в школьные годы. В начале 1990-х поставил фильм «Арифметика убийства» – некий постмодернистский перевертыш на темы Федора Михайловича. В роли Раскольникова выступал обезноженный инвалид, которого играл Сережа Бехтерев. А Порфирия, этакого болвана из районного отделения милиции, – Юрий Кузнецов. Телероман «Преступление и наказание» – как бы третий подход к этому снаряду. Заметьте, это не сериал, а именно телероман. Я устал от плоской современной драматургии. Хочется того, что можно копнуть вглубь. Русская классика – кладезь в этом смысле. – В многочисленных интервью вы предупреждали, что «просто возвращаете» текст Достоевского публике. Это не лукавство ли? Каждый уважающий себя режиссер нынче говорит о «концепции»... – Да, я заявил об аутентичном Достоевском. Есть традиция прочтения романа, мы стремились максимально к ней приблизиться. Оставим новомодные трактовки классики провинциальным театральным режиссерам, ибо они касаются не сути, а внешней формы произведения. Сергей Соловьев однажды процитировал мне великого Святослава Рихтера. Один из его учеников был очень искушен в перелицовке классиков, и Рихтер спросил: «А почему вы не хотите играть по нотам?». Мы хотели сыграть Достоевского по нотам. И держались этого принципа до финала, который и вызвал наибольшее количество критических стрел в мой адрес. – Да, вас обвинили в том, что Раскольников не покаялся. – Отвечая критикам, скажу, что читал не меньше, чем они. Не в газете рассказывать о теории Бахтина об идеологическом романе Достоевского. Но читавшие книгу должны вспомнить: финал выглядит инородным телом. Стилистически. Поскольку Достоевский всегда показывал своих героев – а здесь о них рассказывает. Скомканно и неподробно. И без какого-либо слова о покаянии Раскольникова. Это покаяние – традиция советского прочтения романа. Согласись я с ней, работа лишилась бы половины той аудитории, которую собрала. Смотреть историю про то, что он покаялся, – неинтересно. На самом деле я не ставил точку. Я оставил открытый финал. Который, мне кажется, включает этот роман – через «Бесов» – в цепь исторических трагических событий, которые пришли вскоре после выхода «Преступления и наказания». Считается, что в «Бесах» провидел и предсказал Достоевский грядущую катастрофу России и половины мира. Но мне очевидно: именно Раскольников – предшественник большевиков. Грубо говоря, роман о том, что любые самые благие, самые чистые намерения обесцениваются пролитием крови. Покаяние закрывало бы эту мысль. В фильме важен монолог Раскольникова о единственной ошибке – она в том, что пришел с признанием. А у Достоевского, повторю, в финале ни слова о покаянии нет. Есть о воскресении. Но воскресение – уже чудо, и следующей же репликой автор, снимая все наши домыслы, говорит, что это уже сюжет для нового романа, для новой истории. – Так в чем же современность книги, по-вашему? – Кто-то грандиозно назвал Раскольникова философом топора. Это как раз о том, что чуть позже превратилось в большевизм. На самом деле роман гениальный и многослойный... не могу здесь все же обойти Бахтина. Он говорил, что Достоевский не тот автор, который знает и ведает читателю истину, – как Толстой. Толстой был человеком конкретной веры, конкретных убеждений, и в своих произведениях открыто прокламировал их. А в душе Достоевского такое происходило, о чем нам и догадываться страшно. Там было и безверие... Достоевский заставлял себя верить. Понимал, что без Бога жизнь невозможна, но Бога у него, вероятно, и не было. Сомнения грандиозные; и фраза Свидригайлова о Вечности, которая может статься грязной деревенской избой с тараканами, – это ведь мысли Достоевского. Как и сложный эротический комплекс, который тоже в нем существовал. Впрочем, о «подполье» его души сейчас не принято говорить. У Достоевского каждый несет некую свою правду. Он дает персонажам выговориться, а сам как бы немножко устраняется. Читатель вправе сам выслушать хор голосов и по-своему им дирижировать. Вечность Достоевского в том, что каждая эпоха по-разному дирижирует. И каждый читатель. – Вы удовлетворены результатом работы? – Безусловно. Прежде всего удалось собрать грандиозный актерский ансамбль. Раскрыть по-новому Александра Балуева – Свидригайлова. Кстати, не все заметили: Свидригайлов не просто равноценный Раскольникову герой, но еще и очень смутное, как в старом зеркале, искаженное, но все-таки alter ego Достоевского... По-новому, я уверен, «повернулась» актриса Елена Яковлева. Так же, как Андрей Панин в роли Порфирия. Замечателен Андрюша Зибров. Удивительно своеобразен в очередной раз Сергей Бехтерев. Гениально Светлана Смирнова играет... Юрий Кузнецов... Букет актерских удач; одним этим можно гордиться. Уж не говорю об открытии Владимира Кошевого, Полины Филоненко, Кати Васильевой... – Вам важно, как публика смотрит ваши фильмы? – Это для меня всегда было главным мерилом. Увы, с каждым годом процесс взаимопонимания все более драматичен. Аудитория молодеет. – И что же? – Знаете, тут две крайности. Не хочу превратиться в этакого старика-стилягу в пестрых рубашках и джинсах, который неорганично пытается следовать моде и пониманию мира молодыми. Но так же не хочется сидеть в гордом одиночестве, ворча: мол, я знаю – они ничего не понимают. Пытаюсь уловить то, что для меня приемлемо во вкусах молодой аудитории... Но мои наблюдения печальны. – В двух словах, если можно, почему? – Грустно, ибо наш век настолько приучил человека впитывать в единицу времени максимум информации, что из кино уходит глубина, тонкость, ритм. Недавно я увидел по телевизору замечательную американскую картину конца семидесятых «Игорный дом». Она вся держится на ритме. Полагаю, подавляющее большинство аудитории не стало ее смотреть после третьей же минуты. Поскольку за три минуты теперь привыкли «пережить» три выстрела, два убийства, четыре изнасилования. Я свободен от Госкино, от чиновников, от критиков, от каких-то фирм. Благодаря тому, что мы с моим замечательным другом, партнером и коллегой Андреем Сигле уже пять лет назад создали компанию, которая нас и кормит, и дает ощущение независимости. Это стоит дороже всего. Я ни при каких условиях не смогу вернуться в систему зависимости от кого бы то ни было. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Как только государство или богатый продюсер начинают давать деньги – он начинает диктовать все. Под диктовку я уже давно не живу и думаю, что в этом смысле мне могут позавидовать многие коллеги. – А вообще вам нравится жить? – (смеется) Я так люблю жить! Но страх смерти – навязчивая идея. Есть сногсшибательная фраза Камю об арифметической неизбежности смерти. Вот эта арифметическая неизбежность конца меня гнетет, потому что столько планов... пять-шесть уже готовых сценариев лежат в столе, и я готов хоть завтра начать снимать. А сколько замыслов! По той же русской литературе... Представить себе, что однажды все это оборвется, очень трудно. К сожалению, я атеист и не верю в загробную жизнь, не верю в реинкарнацию. А поэтому спешу, пытаясь сделать как можно больше. Ну а когда спешишь, невольно народ смешишь, наверное... – Если вам нравится жизнь, почему вы слывете самым кровавым российским режиссером? Зачем с таким тщанием показываете «свинцовые мерзости жизни» и, пардон, хряпаете старушку по затылку, а Лизавету в лоб? – Откройте Федора Михайловича и увидите, что все это сделано с документальной точностью и даже с опущением ряда деталей. – Ну можно же не так натуралистично! Слово – одно, а изображение – совсем другое... – Постойте, если душат Дездемону – так нужно показать процесс. В системе образности Достоевского убийства – ключевые моменты. Это и есть – кровь. Которую Раскольников переступает. Что и превращает его в животное. Искусство предусматривает момент эмоционального потрясения. Добиться такого в жанре мелодрамы или комедии весьма трудно, почти невозможно. Потрясение свойственно трагедии. Она говорит о высших точках душевного напряжения, которые обычно связаны с убийством, с предательством, с изменой. Важна не жестокость ради жестокости, а жестокость ради потрясения. – Как вы относитесь к расхожему мнению о практическом воздействии хорошего и плохого с экрана? Некоторые утверждают, что экранным убийцам подражают реальные... – Я чувствую некую раздвоенность. С одной стороны, по своим убеждениям не имею права говорить ни о какой цензуре. Ибо у нас такая страна, что лишь произнесешь это слово – уцепятся и начнут вырезать совсем не то, о чем мы с вами толкуем. А с другой стороны, черт знает что происходит. Количество эротики, похабщины, дурного вкуса и насилия, которое изливается на несчастного российского зрителя... ни в одной стране мира подобного нет. И когда я представляю себе некоего зрителя – не московского, не питерского, а живущего где-нибудь в глубинке, среди дикости и одиночества, – который все это смотрит... Кто знает, что происходит в, допустим, не очень стойком сознании. Мы разрушили одну веру, дали людям другую веру, потом разрушили вторую веру, стали судорожно оживлять первую... Надежды на быстрый результат очень мало, если вообще положительный результат может быть. Волей-неволей задумываешься о каких-то препонах. Но если бы они были цивилизованными! Если бы с ними не заглушились остатки какого-то свободомыслия!.. Не могу ответить на этот вопрос, делюсь своими страшными размышлениями. Создать некий цензурный совет из людей с авторитетом молодого, подчеркиваю – молодого, Солженицына? Таких авторитетов нет. А были бы – занимались бы своим делом. Отдать на откуп мелким чиновникам? – еще хуже будет. Не вижу способа. Не готов предлагать свои рецепты. Но озабоченность имеет место, безусловно. – Понятно, что классика противостоит общей опошляющей тенденции. Ваш следующий телероман – тоже экранизация? – Нет, сейчас я заканчиваю четырехсерийный фильм для телевидения по оригинальному сценарию. Он называется «А. Д.», это инициалы, но с некоторого расстояния точки способны «размыться», и человек может прочесть «АД». Обе трактовки правомерны. Я в очередной раз пытался (как сформулировал благожелательный ко мне критик Евгений Марголит) упаковать глубокое содержание в достаточно коммерческую форму. В данном случае в форму мистического триллера упакована история о человеческой памяти. О том, что необходимо знать – кто ты, что ты, откуда произошел. О том, что потеря памяти, потеря связей с прошлым подчас трагична. Это размышление о пластмассовой современной культуре и о живом дереве культуры подлинной, уходящей корнями в века. Еще фильм о противостоянии Петербурга и Москвы как двух похожих друг на друга – а порой противоположных – начал нашей истории и культуры. И даже будущего. Действие же разворачивается в начале ХХ века и в начале века ХХI. – Как-то вы говорили, что пишете «Записки исподлобья». Продолжаете их? Когда-нибудь издадите? – Я начинал эти «Записки» даже не просто под воздействием отца, а как одно из его заданий на Высших режиссерских курсах – я ведь учился как раз в мастерской Хейфица. Это режиссерский дневник. Увы, с ускорением жизни (усмехается) все меньше и меньше времени на ведение этих записок. Сейчас успеваю лишь записывать поразившие меня цитаты из прочитанного. Вот последняя. Лев Лосев в книге об Иосифе Бродском цитирует Сергея Аверинцева, который писал о поэте примерно так: у него была одна бесспорно питерская черта – железная целеустремленность. Мне очень понравилось, и надеюсь, что хоть малая толика питерского характера во мне присутствует.
cinema: Передача сегодняшняя "Как выиграть миллион?" по Первому каналу Актер Вячеслав Разбегаев "погиб" на вопросе по своей прямой профессии. Надо было ответить - Кто играл в фильмах "Собор парижской богоматери" и "Фанфан тюльпан"? Варианты ответов: Софи Лорен, Джина Лолобриджида, Бриджит Бардо. Бедный актер использовал помощь друга, подсказку 50 на 50, и в итоге ответил Б.Бардо Теперь во ВГИКАх и ГИТИСах не изучают всемирную историю кино?
Adelana: Если даже актер и прогуливал некоторые предметы в институте, "Фанфан" по-моему видел каждый хоть раз в жизни. Я имею в виду людей старше 30-ти лет
Джудит: М-да! А ведь не особо молод, мог бы еще и не только из всемирной истории кино о фильме знать. А кто ему помогал?
Adelana: Если не ошибаюсь (смотрела вполглаза) какой-то режиссер. Тоже стыдоба
Джудит: Нераскрашенный "Фанфан" с Жераром Филипом - сильнейшие детские впечатления, потом уже вполне яркоцветный с великолепным Венсаном Пересом не вдохновил так (это так, не в тему об отечественных деятелях).
АННА: Девочки, не ругайте дядьку! В "Грозовых воротах" он меня потряс!
cinema: Умер Олег Иванович Янковский (23.02.1944 - 20.05.2009) Олег Иванович Янковский родился 23 февраля 1944 года в казахском городе Джезказгане, куда была выслана семья его родителей. Отец Олега, бывший штабс-капитан лейб-гвардии Семеновского полка, происходил из польских дворян. По сфабрикованному обвинению отец был арестован и сгинул в сталинских лагерях. Детство Олега прошло в Джезказгане. Состоятельная в прошлом семья, жила очень бедно. Мать работала бухгалтером и одна кормила семью: троих сыновей - Ростислава, Николая и Олега. Но при всем при этом Янковские держали богатую библиотеку, говорили на иностранных языках, много читали. Со временем Янковские перебрались в Саратов. В 1965 году Олег окончил Саратовское театральное училище и стал актером местного драмтеатра. За пять лет работы в Саратове сыграл множество ролей в спектаклях, в т.ч. "Затейники", "Чти отца своего", "Рождество в доме синьора Купьелло", "Стакан воды", "Миллионерша". Одна из самых ярких его работ в театре была роль князя Мышкина в спектакле "Идиот". В 1973 году Олег Янковский был приглашен в прославленный московский "Ленком", где быстро стал ведущим актером. В родном театре сыграно множество ролей, среди которых роли в спектаклях "Автоград ььи", " Ясновидящий", "Синие кони на красной траве", "Парень из нашего города", "Школа для эмигрантов", "Гамлет", "Чайка", "Королевские игры", "Варвар и еретик", "Шут Балакирев" и др. В начале 90-х годов Олег Янковский несколько месяцев с успехом играл во Франции, в пьесе "Падение", поставленной Пьером Режи. Огромную популярность Янковскому принес кинематограф. Дебютом в кино стала небольшая роль в фильме "Звонят, откройте дверь!". Первой серьезной работой в кино стала роль Генриха Шварцкопфа в легендарной картине "Щит и меч", вышедшей на экраны в 1968 году. В том же году он сыграл красноармейца Андрея Некрасова в ленте "Служили два товарища". После выхода этих фильмов Янковский мгновенно стал знаменитым. На талантливого актера обратили внимание кинорежиссеры, посыпались предложения. Блестящий актерский талант позволяет ему органично и искренне выглядеть в разноплановых ролях: партийного функционера ("Премия", "Обратная связь"), декабриста Кондратия Рылеева ("Звезда пленительного счастья"), неустроенного человека ("Чужие письма", "Сладкая женщина"). Среди заметных работ роли в фильмах "Слово для защиты", "Мой ласковый и нежный зверь", "Цареубийца", "Влюблен по собственному желанию", "Полеты во сне и наяву", "Храни меня, мой талисман", "Первая любовь". Способность легко вписываться в разнообразные художественные миры позволила актеру быть востребованным самыми разными режиссерами. Янковский играл в популярных телефильмах Марка Захарова "Обыкновенное чудо", "Тот самый Мюнхгаузен", "Дом, который построил Свифт", "Убить Дракона", снимался у Андрея Тарковского - в "Зеркале" и "Ностальгии". В последние годы актер снялся в фильмах "Прокрустово ложе", "Любовник", "Бедный, бедный Павел", "Доктор Живаго", "Анна Каренина", "Буги на костях". Всего на счету актера около 80 художественных лент. В 2000 году Олег Янковский снял свой первый фильм - "Приходи на меня посмотреть", в котором сыграл одну из главных ролей. Творчество актера отмечено по заслугам. В 1977 году Олег Янковский стал лауреатом премии Ленинского комсомола. В 1991 году он был удостоен звания Народного артиста СССР. В 1987 году актеру за роль в художественном фильме "Полеты во сне и наяву" была присуждена Государственная премия СССР . В 1989 году за художественный фильм "Крейцерова соната" была присуждена Государственная премия РСФСР . В 1996 году актер был удостоен Государственной премии РФ за театральные работы. В 2002 году за спектакль "Шут Балакирев" в Ленкоме Янковский стал лауреатом Государственной премии РФ. Олег Иванович обладатель многих наград, в том числе приза "Ника" за лучшее исполнение мужской роли в фильмах "Цареубийца" и "Паспорт". Он был удостоен специального приза гильдии актеров "за выдающийся вклад в профессию", стал лауреатом премий "Кумир", Созвездия", "Золотой Орел", премии имени К.С. Станиславского. Награжден орденами "За заслуги перед Отечеством" IV, III и II степеней.
Джудит: Ужасная потеря. "Обыкновенное чудо", "Тот самый Мюнхгаузен", "Влюблен по собственному желанию" (первое, что приходит в голову) - мы выросли и жили на этих фильмах. Никто не заменит мягкой улыбки, глаз с прищуром, незабываемого голоса. Светлая память мастеру.
cinema: Пострадавшие в сериалах Анастасия Алексеева Частный корреспондент, 03.12.2008 Актеры и режиссеры комментируют решение Ассоциации теле- и кинопродюсеров о сокращении актерских зарплат на 50% Рентабельность российских сериалов в 2008 году существенно снизилась: с 50—100% в 2003 году до 10—15% в нынешнем. В условиях финансового кризиса телеканалы снижают закупочные цены на продукцию. Как будет оплачиваться труд примерно ста кинозвезд, будет решаться отдельно. Гонорарный фонд — самая затратная статья в кинопроизводстве. Он составляет до 50% сметной стоимости при производстве фильмов, и поэтому, как уточняет гендиректор компании «Профит» Игорь Толстунов в комментарии «Ведомостям», он будет резаться сильнее прочих. Гендиректор ЦПШ Рубен Дишдишян считает, что в случае резкого падения объемов производства для сотрудников киноиндустрии будет выгоднее согласиться на снижение гонораров, чем остаться без работы. Актерские зарплаты в киноиндустрии были завышены, а рынок в целом — перегрет. Реальные гонорары превышали рекомендованные почти в 2 раза. Первой рухнула «Амедиа». Александр Акопов недели три раздавал интервью, рассказывая, что компания закрыла 79 проектов, выгнала 120 сотрудников из 150 и виноват в этом кризис, зараза такая. А то бы, сами понимаете, мы бы о-го-го! Дмитрий Марьянов — актер, прокомментировал ситуацию. — Как вы относитесь к решению гильдии кинопродюсеров сократить актерские зарплаты? — Отвратительно отношусь. Себе-то они ничего не сократили. Почему кто-то должен решать, кто сколько получает, и тем более таким образом? — Вы согласны, что зарплаты завышены? — Они жадничают. Мы же не считаем, сколько они получают с проката. Почему актер тогда не получает с проката? Дайте актеру процент и сокращайте зарплату. — Актеры не получают проценты? — Редко. — Чем большое кино отличается от сериала для вас? — Сериал сериалу рознь. Сериал зачастую просто гонка. Но это плохое слово — «сериал». Есть хорошее кино и есть плохое кино вне зависимости от формата. Но если всё же пользоваться таким словом, то «Ликвидация» не сериал, а кино, зато «Моя прекрасная няня» — сериал. — Где вы сейчас снимаетесь, над чем работаете? — Сейчас пока нигде не снимаюсь, а работаю над собой. полный текст
полная версия страницы